Валерий Граждан - Постирушка в тропиках

Что касаемо высокого начальства, то бог им судья. С тех и спрос другой, а чаще как бы сведённый до минимума. Это с нашей точки зрения. Ведь по логике военных, чем меньше начальства над головой, и, что не менее важно, — чем они дальше, тем служба слаще. У Миши пока этот этап службы маячил в необозримой дали. Нечто вроде лёгкой дымки на горизонте, едва обозначающей незримый, но почти осязаемо представляемый БЕЛОСНЕЖНЫЙ ЛАЙНЕР. Ах, как хотелось шагнуть пусть лишь на ТРАП этого корабля! Но начало, пусть зыбкое и нещадно попираемое от очередной штабной проверки к последующей с «оргвыводами», было положено. Ему уже более года, как присвоили ОЧЕРЕДНОЕ офицерское звание «старший лейтенант»!

Нет, конечно, отдельная каюта на одну персону, коей он себя считал, Михаилу пока не светила. Но волею случая в дальний поход ему так и не подселили положенного по корабельному расписанию младшего офицера. Поэтому по «квартирным» условиям наш «старлей» вполне мог ощущать себя как минимум, капитаном 3 ранга. Так размышлять ему вполне позволяли закрытые на ключ двери почти ПЕРСОНАЛЬНОЙ каюты.

По упомянутому выше расписанию в его жилище полагался ПРИБОРЩИК. Среди матросов, не имеющих «лык», то есть старшинских званий, но служивших не первый год, такой объект приборки был приемлем. Это считалось «клёво» и «саково». То есть вполне можно в отсутствии офицера вздремнуть, почитать книжку, а затем запросто имитировать влажную приборку.

Конечно же, Миша знал о «слабостях» матроса 2-го года службы по имени Митя. Так звала его в детстве бабушка, хотя в списке на вечерней поверке его именовали Дмитрий. И смотрел на происки Мити сквозь пальцы. Пускай себе, думал молодой офицер, зато у меня есть ПЕРСОНАЛЬНЫЙ приборщик! Не то что в училище! Тем и тешился.

Хотя время от времени «позволял себе усугубить со товарищи». Митя, как бы «не замечая» последствий «неуставных» контактов, и оперативно приводил каюту в образцовый порядок. Он даже достал где-то портреты Президента и Главкома ВМФ, что было безусловным дефицитом. И на этом поприще Мишу ставили в пример его товарищам по службе. Он в свою очередь пестовал матроса, подписывая ему увольнительные на берег. Но это в базе.

Спирт же командиры групп, коим был старший лейтенант, выдавали в походах их начальники «для профилактических работ». И называли сию жидкость «расходным материалом». Даже команда была такая:

«Командирам подразделений получить «расходный материал!» Но его должность пока «не тянула» на командира подразделения и «шило», сиречь спирт получал его начальник командир дивизиона.

Нет, он мужик не прижимистый и свою «норму» в 0,75 литра Миша регулярно получал из рук комдива. Хотелось, конечно, чтобы это были его собственные руки!

Поход намечался не менее, чем на полгода. И по его итогам заветная четвёртая звездочка старлею светила. А может и должность…А там и персональный сейф для ХРАНЕНИЯ шила! Но пока корабельный винт отмерял первые сотни миль к району боевой работы. Всё ближе подходили к Северному тропику, за чертой которого полагалось менять форму одежды на тропическую.

• — Митя, завтра и послезавтра на дневные построения можешь не выходить. Только на вечернюю поверку-будь любезен. Тебе предстоит выполнить ВАЖНУЮ, почти Правительственную задачу: подготовить свою тропформу. А заодно и МОЮ. Усёк?

Конечно же «усёк». Нет ничего постылей, нежели построения в океане! А тем более-в тропиках. А тут целых ДВА дня свободен! Тем более, что вечером строили по кубрикам, где «годки» вожделённое «Я!» запросто отвечали, лёжа в коечке.

Матрос, даром что не выслужился до «лык», а тому были свои причины, «службу знал» досконально. И посему взялся сразу за офицерское обмундирование. Выгладил шорты «домашнего пошива» и ушил рукава кремовой рубашки на манер безрукавки. Размял троптапки, смазав их вазелином. Отутюжил походную пилотку и пристегнул козырёк от солнечных лучей. Оставались носки…или, выражаясь на корабельном сленге-«караси».

• — Та-ащ старший лейтенант! А с «карасями что делать, выкинуть? Ведь новые почти, только «припылились» чутка?

Да, носки ещё не стояли, но «припылились» зело. Вываленные на средину каюты они издавали непотребное амбре. «Карасей» набралось едва не с десяток-другой. Явный признак холостяцкого образа жизни.

• — Вот что, Митя, ты пока убери их с глаз долой. Да нет же, не в рундук! Вот тебе пакет, в него и сложи. Ну и того, засыпь их стиральным порошком. И водички туда. Да замочи слегка, а на досуге я их состирну. Только зашхерь (запрячь) пакет, а то помоха грозится шмон устроить. Понял?
• — Так точно! Понть ясно! — что означало: «куда уж яснее».

И потекли безразмерные месяца похода…Одна боевая работа сменялась другой. Штиль радовал в промежутках между штормами, а пересечение экватора вообще отметили на ходу. Не далее, как в прошлом походе его праздновали с помпой. Так что крестить было, по сути, и некого. Все прятались в каютах и кубриках от изнурительного зноя тропиков. 50 градусов в тени и палуба как сковорода с шипящим антрекотом.

Весь экипаж загорел едва не по третьему слою. Корабельный же кок, старшина 2 статьи (был) Сазонов один ходил в «белых полусапожках» — следов от уставных носков. Он умудрился сварить брагу и угоститься ею на свой день рождения. А коли гуляли всю ночь, то Сазонов поутру вышел на деревянную шлюпочную палубу: отдохнуть «в прохладе, тишине». Да там и заснул. Первые же лучи тропического солнца буквально изжарили ноги выпивохи, оставив кожу под носками, шортами и рубашкой. Месяц санчасти и «белые полусапожки»-пожизненный подарок коку от тропиков. Теперь напомним, что злополучный пакет с носками покоился в укромном месте ПЯТЫЙ месяц. Нужды в носках на югах не было.

В общем-то в тропиках допускаются кое-какие вольности в одежде. Обязательными на построении пилотка-фуражка с рубашкой и шорты. Носки носили чудаки и кок Сазонов. У него своя специфика. Ни приборщику Мите, ни тем более Михаилу мысль о «карасях» и в голову не приходила. «С глаз долой, — из сердца вон»-классика! Митя же получил старшинские погоны и с бывшим шефом разве что здоровался. Он готовился на гражданку. А командиру группы реально светила должность комдива. До «карасей» ли тут!

Эх, «знать бы, где упасть!». Но падать вроде никто не собирался. В том числе и новый приборщик разухабистый москвич Костя. Тот тоже ждал ДМБ, хотя с переменным успехом. В каюте офицера он бывал от случая к случаю, чаще-отоспаться. Частенько случалось, что офицер едва успевал подмести за приборщика вечерние окурки. И сменил он Костю на Серёжу. А корабль тем временем уже полным ходом шёл в базу. А это значило, что стоит бросить «яшку», то есть якорь, как явятся штабные с проверками.

• — Серёженька, милок, давай-ка, дружище наводить порядок в каюте! Барашки отдрай, расходи. Вымой всё досконально. А придём в базу, пойдёшь на берег. Так что действуй! Усёк?
• По-онть ясно! Усёк! — браво ответил Сергей. А Мише в его чисто корабельном «по-онть ясно» послышалось нечто знакомое, но давно забытое. «Хороший парень»-, подумалось ему. И всего-то.

Перед обедом наш старлей, по обыкновению, решил зайти к себе в каюту.

И уж было вышел на офицерскую палубу, предвкушая приятную прохладу от кондиционеров. Но…В проёме коридора увидел дверь своей каюты. Та, как видно была заперта. Сергей ушёл на обед. В нос ударил едкий незнакомый запах. Что это? Неужто неугомонный Фёдор Поликарпович, новый командир корабля решил увековечить себя в им же изобретённой тренировке? Но противогаз был возможно в каюте, хотя мог быть и на боевом посту.

Народу собралось многовато. Некоторые были уже в противогазах. Корабельный начхим даже успел развернуть ПСО (пункт санобработки), облачившись в химкомплект, как и его подопечные. Старпом, едва шагнул в злополучный коридор, как дал команду обьявить «химическую тревогу» и отключить вентиляцию офицерской палубы. Старлей стоял как телеграфный столб. В голове гудело. Страшная догадка истязала мозг: «Не может быть!» Сыграли тревогу. Какой уж тут обед! Кто-то из его подчинённых сунул в руки противогаз. Но он продолжал держать его в руках. Тут же прибыл офицер-штабист, выполнявший в походе роль особиста. Прибежал старшина трюмных по вызову особиста:

• — Что у вас в трюмах ядовитого, что попало в вентиляцию? Химик, доложи экспресс-анализ! Какое ОВ (отравляющее вещество), концентрация?
• — Есть подозрение на Ви-газы! Концентрация зашкаливат! ОВ эстеразного действия, смертельное, действует через кожу! — промычал через мембрану начальник химслужбы каплей Семзюкаев.
• — Всем, кроме личного состава ПСО покинуть палубу! — уже от своего имени изрёк штабной, будто не замечая старшего по званию старпома. Но, коли тревога сыграна, то и действовать следует по расписанию.
• — ПСО и владелцам: вскрыть каюты! Определить источник ОВ! — это уже скомандовал старпом.

А, будь что будет, пробормотал молодой офицер и ринулся к своей каюте. Но, едва он распахнул дверь, как стоявшие в коридоре попятились в ужасе. Они всем телом ощущутили проникновение сквозь кожу этого самого «эстеразного» из числа Ви-газов.

• — Погодите, я сейчас! Я знаю!! — прокричал невзрачный матросик, прибежавший вопреки тревоге даже БЕЗ ПРОТИВОГАЗА! Миша увидел своего приборщика Серёжу, его «по-онть ясно», тут же всплыл в памяти злополучный пакет с носками. А Серёжа уже стоял в дверях каюты, весь сияющий: «Не боитесь! Никакие это не Ви-газы, это «караси» Михаила Самойловича!

Даже когда пришли в базу, на офицерскую палубу правого борта никто и не помышлял соваться. А офицеров соседних с Михаилом кают отправили на берег по домам. Ведь расселить удалось немногих. Сам старлей сник и чуть было не запил горькую: «Накрылись медным тазом мои звёздочка и должность!»

Ан нет, флагманский химик выхлопотал герою и его приборщику Сереже очень даже не хилые поощрения. И уже через пару месяцев друзья обмывали каплейские погоны соседа по каюте и проводы его комдива на более высокую должность. Так что понимай: теперь он с лёгкой руки приборщика-Михаил Самойлович! А Сергей укатил на родину в отпуск. На вопросы: «А за что отпуск-то?», — неохотно отвечал, что спас команду корабля от отравления. А что! Вы бы сами понюхали…